Сегодня Всемирный день писателя. Повод для поста, пожалуй.
Какие внутренние механизмы ответственны за зачатие и рождение писательских идей? Не знаю.
Иногда я бьюсь над сюжетом или героями, вынуждаю их совершать какие-то поступки, уговариваю на вменяемые диалоги, а в итоге выходит чепуха, которую приходится молниеносно уничтожать комбинацией Ctrl+A+Del.
Ещё хуже, если звенящая пустота: ни сюжета, ни героев, ни пресловутого вдохновения. Зависаешь хищной птицей над клавиатурой, а сцапать удаётся лишь пару строк. Так себе добыча.
Но бывают дни, когда случайная деталь вдруг резонирует с внутренним полем, наглухо заросшим сорняками, и становится вполне себе жизнеспособным ростком.
Так было, например, с рассказом «Сочные, без косточек», когда на улице я мимоходом заметила картонку с надписью «сочн., без кост.» над ящиком с мандаринами. Или когда услышала от дочери, что тоник пахнет бензином, и мне тут же представился похмельный горюющий человек, который и стал героем последнего рассказа «Мама».
Замерший на стене паук, большие пыльные вокзальные окна, шелуха от семечек в ладони и ещё десятки незначительных, казалось бы, вещей и явлений подсвечивают действительность, бросают хлебные крошки, как Гензель и Гретель, а я осторожно иду, собираю их и выращиваю тексты.
Потом, когда уже всё ясно с героями, их психологическими портретами и ходами, детали послушно рассаживаются по местам. И даже если читатель не замечает их, скользит мимо, мне-то они точно подмигивают из готовых рассказов. Но вот на главный мой вопрос ответа не дают.
