Я не успела преодолеть первую волну осенней хандры, а солнце уже вынудило высунуть нос из кокона и:
сесть в автобус, разглядывать по дороге, щурясь, удаляющиеся лего-детальки городских построек и дерзновенно колющую небо стеклянную башню с большим слепящим пятном в серединке, наблюдать за изящно застывшими над заливом облаками-динозаврами и облаками-слонами;
потом идти пешком, плутать среди выжженной пижмы, добраться до фортов, вспомнить съёмки «Батальона», вкус перловки и тяжесть шинели; изучать выбитые на старинных кирпичах номера и фамилии с ятями и ерами, набрать песка в кроссовки, морщиться от острого запаха водорослей на берегу, забраться на вышку, искать глазами маяк (говорят, этим летом до него вброд добирались, только теперь уж и не проверить);
поймать себя на том, что остановиться невозможно, и снова долго идти, хрустеть по дороге яблоком взамен ужина, удивляться отсутствию жёлтых листьев, тыкать пальцем в полную луну;
а утром идти опять, уворачиваться от шума, парадности и туристов на параллельных спокойных улицах, где вроде и не бывал, задирать голову на башенки северного модерна, читать все вывески подряд; остановиться, когда шагомер покажет сорок пять километров, покачать головой и добавить ещё пять. С этим результатом вечером в воскресенье возвращаюсь в кокон.
А фотки? Нет их. Солнце совершенно ничего не давало снять.
